ааааааааааааааааааааааааа Ещё один год без тебя

Приближаются майские праздники 2000 года. Почти год я прожил без тебя, мама.

В прошлом году это была моя последняя поездка домой, когда я видел тебя живой и здоровой, и мы праздновали вместе 9 мая мой День рождения. Десятого я улетел в Берлин. Грустный был День рождения. Большинство твоих друзей стали немощными и больными, а именно они , как ни странно, всегда составляли костяк нашего общества и приглашённых гостей. Потому что праздник у нас был двойной: День Победы и День моего рождения. И второй тост всегда был не за родителей, как обычно, а за Победу. И всегда в этот торжественный день я чувствовал, что радость праздника была для большинства людей печальной, потому что у многих погибли полковые товарищи, отцы, братья, сыновья - лучшие люди страны, так и не ставшие мужьями нашим матерям, достойными отцами нам, будущему послевоенному поколению...

В День Победы хаживали к нам в гости все без исключения. лНастоящих друзей приглашать не надо╗, - говаривала часто ты. Да только в последнее время часть старых друзей стала отходить от нас, перестала звонить, писать письма, поддерживать советами, живя своими заботами... А тебе, мама, была так нужна хоть чья-то поддержка, дружеская рука. Только сейчас я понимаю: страшнее одиночества в старости нет ничего. Я же был далеко от тебя, каждый день за границу не назвонишься.

На дружбу вашего поколения, мама, я всегда смотрел удивлёнными глазами: вы, наши родители, умели жить, любить и ...ненавидеть, умели пронести по жизни влюблённости со школьных лет, со студенчества Ц верную дружбу и преданность идеалам. Можно было только по-доброму позавидовать, насколько крепко вы держались друг друга. Несчастья сплачивают людей, это известно, аа вы прошли испытание войной. И тем более мне было неприятно знать, что кто-то со временем настолько изменился, что либо стал завидовать нам с тобой Ц мы стали лучше жить?- либо, нахватав от жизни всё, увидел нашу непрактичность, мы стали слишком просты и бедны для некоторых бывших друзей. Жизнь изменилась, раскололись семьи на друзей и врагов...

Приезжая домой, я всегда пытался подкормить тебя, мама. В последний раз я навёз тебе много вкусного из Германии, любимых конфет - как главное лакомство, по твоим рассказам помня обсыпанные сахаром лподушечки╗ из несытого военного детства. Накупил ко дню рождения , как обычно, несколько бутылок хорошего вина, церковного кагора, но праздника не получилось... Ты была слишком слаба, чтобы готовить, твои руки не держали даже сковороду, а я был, как всегда, слишком занят своими делами, чтобы приготовить праздничный стол для нас с тобой... Днём я поехал к Таисии Сергеевне и Марине, самым близким нашим ленинградским друзьям, больным и милым, но уже никуда не выезжающим, а 84-летний муж Таисии Сергеевны Владимир Михайлович был на дачеа на Псковщине. Конечно, нам было приятно увидеться, вспомнить молодость, шумные компании с песнями и прогулками по весенне-тёпломуа Ленинграду. Сколько людей у нас собиралось со всего Советского Союза, родственников, друзей! Пели и по-украински, и по-русски. Оставались ночевать прямо на полу нашей небольшой комнаты в коммунальной квартире на проспекте Стачек...

Я чувствовал, эти воспоминания нужны были нам как воздух, они взбадривали и поддерживали. А дома терпеливо ждала и готовилась к моему Дню рождения ты, любимая мама! 39 лет мы встречали этот праздник вместе! По моему возвращению из гостей вечером 9 Мая мы смотрели по телевизору фильм лСочинение ко дню Победы╗, от которого я был в восторге, успев записать его по спутниковому телевидению ещё в Берлине. Тогда, год назад, я ничего не понял: ты, всегда ярко радовавшаяся любому новому выдающемуся фильму или театральной постановке, в этоЄ раз не сказала ничего, тяжело вздыхала, внутренне переживая вместе с героями фильма полную беспомощность изменить в лучшую сторону нашу жизнь.а Оскорбляемые и попираемые герои прошедшей войны...

Хорошо помню 9 Мая 1989 года, Невский проспект, колоннуа ветеранова с развёрнутыми полковыми знамёнами на ветру. На Невском, наблюдая шествие, стояло очень много людей, и все почему-то настороженно молчали. Мы были тогда вчетвером, мама, с тобой, дочкой Машенькой и женой Ирой. Думаю, меня никто не понял тогда, когда я громко крикнул через весь Невский проспект: лСпасибо за Победу!..╗ Но дочь меня услышала...

Я помню, как нас с тобой провожал в последние годы мой дедушка, твой любимый отец, когда мы после летних школьных каникул уезжали из твоего родного Ростова-на-Дону домой, в Ленинград. Когда такси ранним утром увозило нас с тобой по блестящим, мокрым улицам ещё спящего города на вокзал, и было ясно, что мы не увидимся со стариками ещё целый год. Сердца наши сжимались при виде того, как дед, не сдержавшись, отворачиваясь в сторону, начинал плакать, но держался до последнего, пока такси не отъезжало, стараясь не показывать своей слабости... И рядом стояла властная бабушка, не запомнившаяся мне никак.

Мама, ты была очень сильным человеком, одна воспитавшая меня. Ни разу в жизни ты не позволила себе заплакать в моём присутствии, спасибо бабушке Юзе. Когда отец бросил нас с тобой, ты сильно плакала, оставшись в холодном, чужом Ленинграде одна, с грудным младенцем на руках. Единственным выходом из положения было броситься в Неву... Баба Юзя твёрдо поставила всё на свои места: лБудешь плакать, - выгоню╗. Великая духом латышка, получившая в 1944-м похоронку на единственного сына-танкиста. Гуляя со мной по Исаакиевскому садику, любя, ругала меня лсолдатом╗, когда я топтал цветы на клумбах. Много хороших людей окружало нас с тобой, мама!

На другой день, год назад, я улетал в Берлин утренним рейсом, неизвестно насколько. Как всегда, ты вышла провожать меня до лифта. Сзади, задрав хвост, бежал твой любимчик, кот Кузя, больной и глухой, чудом не занесённый в книгу рекордов Гиннеса, ведь было ему от роду 20 лет! Палочка в твоей руке, когда-то подаренная нами дедушке, с гравировкой и красивой инкрустацией по дереву, видавший виды коричневый велюровый халат, кружка в руке, до краёв наполненная водой, чтобы полить на счастье на дорожку... Ты завела эту старинную русскую традицию в нашей семье ещё во время моего студенчества, когда я шёл на экзамены и сдавал всё на одни лпятёрки╗!

Провожая в последний раз, стоишь у лифта, как прозрачный воздух, великая по духу и обессиленная расставанием, и не плачешь, отпуская... Насколько велико было твоё страдание внутри! Тогда мне это было непонятно. Рука твоя, иссушенная жизнью, крепко держит кружку с водой, не проливая ни капли... и ты смотришь молча на меня. Я прижимаю твою голову к своей груди, целую нежно в лоб. Плеск воды за закрывшейся дверью лифта... Удачи тебе, сынок, и силы... Вся жизнь моя - в тебе... Когда теперь свидимся...